На подъезде к Шахтерску – большая полоса дыма, поднимающегося слева, воздухе – очень сильный запах гари… В дыму и в огне домА на окраине города, да и в центре, то и дело, мелькают горящие здания…
Артиллерия, обстреливающая город, находится километра за четыре от точки, где мы сейчас находимся. Точка эта – не очень высокая, а для такого расстояния – просто никакая. Вдобавок, у корректировщиков (так получилось) нет под рукой ни карты, ни соответствующих приборов, они вычисляют позицию противника буквально «на глаз». Я пытаюсь рассмотреть в бинокль эти «ноны», эти танки, и эту пехоту, о которых они говорят - в деталях - так, как будто всё это выставлено метрах в 50-ти перед ними… Я, с трудом, наконец, нахожу эту злополучную «нону» («да вон же, от церквушки - чуть левее и выше!..» Так сначала еще надо найти эту «церквушку»!..). Корректировщик передает кому-то координаты. Но связь ужасная, ничего не слышно. В конце концов, командир минометчиков решает прибыть на место сам. Он прибывает, шеф-корректировщик ему всё объясняет и показывает. Минометчику теперь все понятно, но это не намного меняет ситуацию – поставить четкую задачу минометным расчетам по-прежнему невозможно, всё из-за той же дерьмовой связи. Минометчик принимает решение: подтащить минометы прямо к точке, на которой работают корректировщики. Привозят минометы, их быстро устанавливают, расчеты находятся так близко, что их командир дает им отмашку на выстрел рукой. Вата в ушах не очень помогает: голова гудит от минометной пальбы. Уже после третьего выстрела, и со всеми (после каждого выстрела) поправками (опять же, на глаз: «…где-то, сто влево и – чуть вверх…»), тесное помещение, в котором столпились корректировщики, взрывается от общего восторга - попадание! В бинокль видно, как что-то там, у «них», взрывается, разлетается на части, вспыхивает огонь… Еще через пару выстрелов ствол «ноны» задирается вверх, из него что-то вылетает, доносится звук пушечного выстрела – скорее всего, это - заготовленный для нас снаряд улетел куда-то далеко в сторону. Но вдруг, оттуда доносится разрыв… И еще… «Ответка!.. - проносится по помещению, - Быстро всем отойти от окон и встать около стены!..» Стоим, ждем. «Ответка» должна бы уже давно прилететь, но – в городе тихо. Там же, у «укров», разрывы продолжаются. Постепенно до всех доходит, что произошло. В бинокли видны разрывы: клубы дыма, вспышки огня… Наши минометы попали в склад боеприпасов. И, кажется, в склад ГСМ (горюче-смазочных материалов). Клубы дыма, поднимающегося над местом разрывов, становятся всё чернее. Все новые и новые заряды детонируя, взрываются, между тяжелым уханьем слышен треск пулеметно-автоматных патронов . Настроение у всех праздничное: «Мы – лучшие!» - бросается (до этого казавшаяся мне суровой и никогда не улыбающейся) в восторге женщина-корректировщик на шею своему командиру. Тот полностью с ней согласен.
И мы, и минометчики, уже давно покинули «засвеченную» точку, а «ответка» всё продолжала детонировать… Огонь и дым поднимался над «укровскими» позициями, над бывшим складом боеприпасов, над шахтами…
Работу, начатую минометами, но уже с другой точки, довершили старенькие да удаленькие советские 122-миллиметровые гаубицы «Д-30»…
День мог завершиться совсем удачно: командир бригады, воюющей в «Шахтерске» (позывной «Царь») почти уже было договорился с командиром 25-й аэромобильной днепропетровской бригады (в очень непростом разговоре по телефону «Царь» его называл «Женей») об обмене пленными, все всё подтвердили, договорились о том, что вечером созвонятся вновь и уточнят условия и место обмена, но между двумя «созвонами» произошло то, что Стрелков назвал в своем ночном заявлении «трагедией»:
«Сегодня обменяли двух наших пленных на двух “десантников”. “Аэромобильники” пошли к своим на своих ногах. Наших выкинули как мешки: переломаны все кости, отбиты все внутренности, вероятность что выживут – почти нулевая…»
Теперь вопрос с обменом завис…
https://www.facebook.com/yourtchenko
Артиллерия, обстреливающая город, находится километра за четыре от точки, где мы сейчас находимся. Точка эта – не очень высокая, а для такого расстояния – просто никакая. Вдобавок, у корректировщиков (так получилось) нет под рукой ни карты, ни соответствующих приборов, они вычисляют позицию противника буквально «на глаз». Я пытаюсь рассмотреть в бинокль эти «ноны», эти танки, и эту пехоту, о которых они говорят - в деталях - так, как будто всё это выставлено метрах в 50-ти перед ними… Я, с трудом, наконец, нахожу эту злополучную «нону» («да вон же, от церквушки - чуть левее и выше!..» Так сначала еще надо найти эту «церквушку»!..). Корректировщик передает кому-то координаты. Но связь ужасная, ничего не слышно. В конце концов, командир минометчиков решает прибыть на место сам. Он прибывает, шеф-корректировщик ему всё объясняет и показывает. Минометчику теперь все понятно, но это не намного меняет ситуацию – поставить четкую задачу минометным расчетам по-прежнему невозможно, всё из-за той же дерьмовой связи. Минометчик принимает решение: подтащить минометы прямо к точке, на которой работают корректировщики. Привозят минометы, их быстро устанавливают, расчеты находятся так близко, что их командир дает им отмашку на выстрел рукой. Вата в ушах не очень помогает: голова гудит от минометной пальбы. Уже после третьего выстрела, и со всеми (после каждого выстрела) поправками (опять же, на глаз: «…где-то, сто влево и – чуть вверх…»), тесное помещение, в котором столпились корректировщики, взрывается от общего восторга - попадание! В бинокль видно, как что-то там, у «них», взрывается, разлетается на части, вспыхивает огонь… Еще через пару выстрелов ствол «ноны» задирается вверх, из него что-то вылетает, доносится звук пушечного выстрела – скорее всего, это - заготовленный для нас снаряд улетел куда-то далеко в сторону. Но вдруг, оттуда доносится разрыв… И еще… «Ответка!.. - проносится по помещению, - Быстро всем отойти от окон и встать около стены!..» Стоим, ждем. «Ответка» должна бы уже давно прилететь, но – в городе тихо. Там же, у «укров», разрывы продолжаются. Постепенно до всех доходит, что произошло. В бинокли видны разрывы: клубы дыма, вспышки огня… Наши минометы попали в склад боеприпасов. И, кажется, в склад ГСМ (горюче-смазочных материалов). Клубы дыма, поднимающегося над местом разрывов, становятся всё чернее. Все новые и новые заряды детонируя, взрываются, между тяжелым уханьем слышен треск пулеметно-автоматных патронов . Настроение у всех праздничное: «Мы – лучшие!» - бросается (до этого казавшаяся мне суровой и никогда не улыбающейся) в восторге женщина-корректировщик на шею своему командиру. Тот полностью с ней согласен.
И мы, и минометчики, уже давно покинули «засвеченную» точку, а «ответка» всё продолжала детонировать… Огонь и дым поднимался над «укровскими» позициями, над бывшим складом боеприпасов, над шахтами…
Работу, начатую минометами, но уже с другой точки, довершили старенькие да удаленькие советские 122-миллиметровые гаубицы «Д-30»…
День мог завершиться совсем удачно: командир бригады, воюющей в «Шахтерске» (позывной «Царь») почти уже было договорился с командиром 25-й аэромобильной днепропетровской бригады (в очень непростом разговоре по телефону «Царь» его называл «Женей») об обмене пленными, все всё подтвердили, договорились о том, что вечером созвонятся вновь и уточнят условия и место обмена, но между двумя «созвонами» произошло то, что Стрелков назвал в своем ночном заявлении «трагедией»:
«Сегодня обменяли двух наших пленных на двух “десантников”. “Аэромобильники” пошли к своим на своих ногах. Наших выкинули как мешки: переломаны все кости, отбиты все внутренности, вероятность что выживут – почти нулевая…»
Теперь вопрос с обменом завис…
https://www.facebook.com/yourtchenko
1 comment | Leave a comment
